Мы привыкли к тому, что наши храмы наполнены иконами. Мы и дома держим иконы, и даже вешаем их в машинах, носим с документами. Иконы — неотъемлемая часть нашей жизни. А в 8-9 вв. разгорелось жуткое гонение на иконопочитателей и на сами иконы. Один свидетель иконоборчества вспоминал, что темница была переполнена обезображенными людьми (в Византии за преступления было принято членовредительство и иконопочитателям, например, вырезали на лице разные знаки). Сами иконы сжигали, фрески и мозаики сбивали.
Иконоборцы были последовательны в своей философии. Они отрицали почитание первообраза за образом и ссылались на слова Бога в Ветхом завете: «не сотвори себе кумира». Действительно, если за образом нет первообраза, то это почитание досок и красок. Эта логика привела к уничтожению церковной живописи.
Иконопочитателям оставалось самим стать иконой. Логика иконоборцев двигалась от земного. Но отцы Церкви видели совершенно иное. Они видели храм, алтарь, престол, Чашу, и за этим — отражение небесного. Доказать это невозможно. Защитники образов пошли на мученичество, чтобы доказать нечестивым гонителям, что горнее существует. Ведь если изображённое на иконе — грешно и нет соединения его с первообразом, то нет и святости, а значит нет храма, нет богослужения, нет Евхаристии. Отцы понимали, до чего разовьётся эта ересь в будущем, видели эту иконоборческую «логику». Им оставалось только идти и умирать за храм, за иконы, за образы, за само православие, которое разрушалось на их глазах. Им оставалось только самим стать иконой.
Иконостас — это лишь видимая преграда невидимого мира. Интересное рассуждение предлагает о. Павел Флоренский: святой живёт здесь, он из плоти и крови, но своим умом, своим житием он существует уже не в этой реальности. И та нездешняя реальность проявляется здесь не как лицо, а как лик. Иконостас, иконы — это есть сами святые, которые стоят у престола Божия. Они жили здесь, но были уже там. Через их телесный состав проступил лик, т.е. то небесное, то, что они несли в своей жизни. Защитники икон же своей жизнью проявили лик, став иконой.
Святые обстоят престол, а дело художника, — пишет о. Павел Флоренский, — «след их связывать краскою». Значит, не от художника исходит изображение, а движение обратное: от Бога, от Его славы, через святого. Художник же улавливает его и запечатлевает.
Если бы не было в храме иконостаса, то выросла бы вместо него глухая стена. Попробуйте представить себе храмы без образов, а такие храмы были. Их украшали изображениями зверушек, сценами из охоты, растениями. В таком храме остаются только стены, пустые слова и люди с эмоциями. Горнее исчезает. О. Павел приводит образ окна. Окно — это дерево и стекло, но оно имеет целью проводить свет. Как только свет исчезает, окно становится только деревом и стеклом. Так и икона. Если есть горнее, если мы его чувствуем, то понятна и икона, которая это горнее проводит подобно окну, проводящему свет.
Поскольку икона — это сам первообраз, то неудивительно нам, что не святой иной раз являлся, а его изображение. Вспомним Толгскую икону Богоматери. Вспомним Иверскую икону Божией Матери, из которой потекла кровь, когда нечестивый воин проткнул её копьём. Вспомним явление иконы Божией Матери во граде Казани. Богородица являлась людям и просила о почитании Её икон! Таковы иконы Скоропослушницы, Утоли моя печали, Неупиваемой Чаши. Наш Угрешский монастырь основан на месте явления иконы свт. Николая князю Дмитрию Иоанновичу.
Существует история, когда святой Георгий фактически сошёл с одной иконной доски и явился на другой! Три младших сына одного болгарского царя решили не делить наследство, а уйти в монастырь. Пришли они на Афон и не знали, кому посвятить храм. Логика древних иная, нежели наша. Приготовили иконную доску, стали молиться и ждать, когда Небо явит им свою волю. В это самое время на другом конце Средиземного моря, на родине Георгия Победоносца, в монастыре игумену явился сам святой воин и сказал уходить с братией, ибо придут сарацины и всё разрушат. Игумен смутился, позвал братию на совет. Один из монахов обернулся и увидел, что их храмовая икона стала пустой, святой Георгий, его образ исчез с доски. Отцы поняли, что явление не было наваждением и поспешили покинуть эти места на корабле. Оказались они в том самом месте, где трое болгарских иноков построили храм, и там же обнаружили свой образ святого Георгия. Там и остались.
Интересна логика иконопочитания: от небесного к земному. Не от себя мудрствовали те монахи. Сначала горняя, сначала святой, предстоящий престолу Божию, а потом уже художник, «след их связывающий краскою».
Свящ. Сергий Сиротин, проповедь в неделю Торжества Православия.
9/03/2025
